После установления советской власти на Дону в январе 1920 г., несмотря на заметную долю евреев среди коммунистов, определявших политический курс, постоянно осуществлялись различные акции против евреев. Мотивы этих акций были религиозные, национальные, политические и иные, зачастую переплетавшиеся между собой. В разное время доминировали различные мотивы: в двадцатые годы – первой половине тридцатых – религиозные, во второй половине тридцатых – сороковых – политические, с пятидесятых годов – национальные мотивы. Такое хронологическое деление достаточно условно, причем зачастую истинные мотивы преследований маскировались.

Фактические данные о таких преследованиях труднодоступны, поскольку они специально не фиксировались, поэтому нет возможности дать статистические сведения и полную характеристику наиболее важных акций репрессий. Автор сделал попытку осветить проблему на примерах антиеврейских преследований по материалам архивных дел и публикаций.

К концу гражданской войны Иосиф-Ицхак Шнеерсон, живший в Ростове-на-Дону с 1916 г. и ставший 6-м Любавическим Ребе после смерти своего отца Шолом Дов-Бера Шнеерсона (1860-1920), оказался почти единственным хасидским цадиком в Советской России (остальные эмигрировали). В этом качестве он считал себя лидером всех еврейских общин России (СССР), которые пользуясь поддержкой хасидов, должны бороться за сохранение иудаизма в СССР. Он призвал к созданию единой централизованной организации евреев, какой до этого в России никогда не было. В начале лета 1920 г. И.-И. Шнеерсон перевел созданную его отцом ешиву «Томхей тмимим» («Опора чистых сердец») из Кременчуга в Ростов-на-Дону.

Вскоре после установления советской власти Евсекция (зав. М.Я. Яблонский, члены – Ф.П. Шпрах, А.И. Почтарев, Я.Г. Рубин) и коллегия отдела управления Донисполкома (Дембовский, Цейтлин и др.) постановили 19 мая 1920 г. ликвидировать Еврейский общинный совет и подведомственные ему учреждения, сионистскую организацию Донской области и все еврейские буржуазные клерикальные организации. Целенаправленным преследованиям евреев, начавшимся в 1921 г., предшествовала работа комиссии по проведению декрета об отделении церкви от государства (она затребовала от раввинов дела об имуществе и работе еврейских молитвенных домов). Первая такая акция ставила своей целью закрытие в Ростове ешиботов (ешив) – специальных школ для углубленного изучения Танаха и Талмуда. Называя ешибот древним народным талмудистким университетом, еврейские коммунисты из Евсекции РКП(б) утверждали, что ешибот попал под руководство цадиков. Они имели ввиду, что в Ростове-на-Дону ешиботом «Томхей Тмимим» руководил 6-й Любавический Ребе И.-И. Шнеерсон. Как обычно, в таких случаях предъявлялись обвинения, что ешибот попал под влияние торгашей.

Как сообщила газета «Советский юг», 3–11 апреля 1921 г. в рабочем клубе им. III Интернационала (на ул. Московской, 75, между переулками Соборным и Николаевским) состоялись 6 заседаний (в течение 8 дней) общественного суда трудящихся над ростовскими ешиботами. Фактически суд был закрытым, ибо в зал допускались лишь «подлинные» рабочие и члены социалистических партий. Судьи состояли исключительно из пожилых пролетариев. Председателем был Гроссер. Обвинительный акт был составлен Евсекцией при Наробразе. Обвинителями были Яблонский, Шпрах и Ушан. Ешиботам предъявлялись обвинения во вредном клерикально-реакционном влиянии на еврейской улице, коверкании молодых порывов и стремлений у своих учащихся – выходцев из еврейской бедноты, создании у них враждебного отношения к советскому просвещению, размножении тунеядцев и поощрении труддезертирства и даже в возбуждении скрытых антиреволюционных мыслей.

Защищать ешиботы были допущены раввины Г.И. Берман и З.Г. Гольденберг, а также директор ешибота «Томхей Тмимим» и секретарь 5-го Любавического Ребе р. Моше Розенблюм. Они обращали внимание на то, что суд представляет собой гонение на веру. После прений и короткого совещания судьи признали ешиботы виновными по всем пунктам обвинений и постановили закрыть их (против проголосовало 25 человек).

Донской облисполком издал 20 мая 1921 г. приказ о закрытии существующих без санкции Доноблнаробраза еврейских учебных заведений в Ростове-на-Дону – духовно-нравственного учебного заведения «Тоимхо-Тмимим» (так написано в постановлении) и эвакуированный из Новогрудок «Ешибот», изъятии удостоверений личностей с их печатями, а также о том, что учащиеся ешиботов с этими удостоверениями подлежат отбыванию трудовой повинности. Помещения, занимаемые ешиботам, и их архив передаются Наробразу. Вслед за закрытием ешивы был произведен обыск на квартире И.-И. Шнеерсона для изъятия вредной литературы, однако вместо книг были конфискованы золотые и серебряные драгоценности и все личные вещи его семьи.

В марте 1923 г. Донской окрисполком закрыл 2 синагоги (молитвенных дома) и передал их помещения Рабфаку. Просьбы влиятельных людей позволили осенью 1923 г. вновь открыть ешиву в помещении главной хоральной синагоги (директорами были ребе Залман Шнеерсон и Моше Розенблюм). После вынужденного отъезда И.-И. Шнеерсона в июне 1924 г. в Ленинград ешива окончательно закрылась. Этому предшествовали обыски и угрозы ареста И.-И. Шнеерсона.

Вслед за преследованиями ешиботов в Ростове начались преследования сионистов, суд над которым состоялся в том же клубе 11–14 мая 1921 г. Обвинительную речь произнес начальник политотдела Эпштейн. Суд решил «выселить» сионистов, как буржуазных, так и «красных», из рабочей среды, чтобы рабочие не считали членов Поалей-Цион (Рабочие Сиона), вошедших в Еврейскую коммунистическую партию, частью РКП(б). Главная их «вина» состояла в стремлении обособить еврейский пролетариат, объединяя его вокруг «всемирной» идеи Палестинизма. Разнообразные подробности участия евреев в политической и культурной жизни Ростова-на-Дону приводит М.А. Гонтмахер в книге «Евреи на Донской земле».

И.-И. Шнеерсон уже в 1922 г. взялся за организацию подпольного «Ваад Рабаней СССР» (Совет раввинов СССР), вопреки сопротивлению главных раввинов Москвы (Самуил Рабинович) и Петрограда (Давид Тевиль Каценеленбоген), обратившись через их головы к еврейским общинам. В конце 1922 г. он смог собрать раввинов из многих еврейских общин, избравших «Ваад рабаней СССР» во главе с И.-И. Шнеерсоном. Секретарем стал новозыбковский раввин Шломо Юсеф Зевин.

«Мерказ» (Центр), исполнительный орган этой нелегальной организации, вел активную переписку со всеми (более 700) еврейскими общинами СССР. Зная реальное положение дел на местах, «Мерказ» оказывал материальную поддержку нуждавшимся в этом общинам. И.-И. Шнеерсон сумел договориться о финансовой поддержке «Ваад рабаней СССР», оказываемой Всемирным Еврейским Альянсом (Париж), Комитетом раввина Меира Хильдесхеймера (Берлин), ортодоксальным «Агудат Ха-Рабаней (Нью-Йорк) и особенно «Джойнт».

И.-И. Шнеерсон постоянно искал и находил законные основания для своей деятельности по защите прав евреев, создав специальное юридическое бюро при «Мерказе», адвокаты которого оказывали необходимую помощь раввинам и меламедам. Ему удалось, например, получить во ВЦИК РСФСР официальное подтверждение допустимости частного преподавания религиозного учения в детских группах численностью до 3-х чел. За эту деятельность он заслужил репутацию «самого опасного еврейского контрреволюционера в СССР», поскольку активная защита прав религиозных евреев рассматривалась коммунистическим руководством страны, преследовавшим все конфессии, как преступная и антигосударственная. Он прилагал много усилий для помощи в развитии еврейского ремесленничества, справедливо не веря в реальность еврейского земледелия.

В 1927 г. И.-И. Шнеерсон был арестован ОГПУ в Лениграде и приговорен к расстрелу, лишь гневные протесты мировой общественности спасли его от гибели и дали возможность выехать вместе с близкими в Ригу, а в 1940 г. из Польши в Нью-Йорк.

В годы советской власти обычной практикой стало закрытие синагог и молитвенных домов с превращением их в клубы, предприятия и жилые дома. Было запрещено обучение на иврите, а затем и на идиш. В 1924 г. было национализировано здание еврейского училища (в нем располагались библиотека-читальня, духовное правление Главной хоральной синагоги, бесплатная столовая) по ул. Канкринской (Ульяновской), 57, и предано отделу народного образования Донской области, которое разместило в нем приемник и столовую-ночлежку для беспризорных, затем среднюю школу. В 1925 г. закрыты молитвенный дом Общины польских евреев-беженцев на углу ул. Воронцовской, 47 (ныне Баумана, 43), и пер. Казанского, 17 (теперь Газетный, 15), против Солдатской синагоги. В 1927 г. Донисполком решил закрыть молитвенный дом общины «Бет-Кодеш» на ул. Тургеневской, 21, а также молитвенный дом «Агудас-Изроель» на ул. Тургеневской, 82.

В 1924 г. здание Главной хоральной синагоги было муниципализировано и передано в аренду еврейской религиозной общине. Уже тогда Л. Гроберг предлагал передать это здание для устройства в нем культинститута. Однако в 1928 г. Донисполком расторг договор аренды (одновременно был аннулирован устав общины) и передал здание Донкустремсоюзу для клуба кустарей и городской бедноты нацменшинств, а затем кожно-венерологической больницы (ныне диспансер). В 1935 г. были национализированы здания Солдатской синагоги (размещены химфабрика Горместпрома и подразделения радиозавода «Комсомолец») и Нахичеванского молитвенного дома (здание перепланировано под общежитие артели цыган им. Калинина). Перед Великой Отечественной войной в Ростове-на-Дону действовала только Ремесленная синагога.

В Таганроге окрисполком Донецкой губернии Ураины в 1923 г. закрыл Главную хоральную и малую синагоги «по просьбе трудящихся» для передачи их помещений для Интернационального клуба, но фактически никак не использовал, несмотря на многочисленные жалобы верующих и неоднократные решения высших органов Украины об отмене этого незаконного решения. Сейчас, когда все еще поднимается вопрос о праве Украины на Севастополь, никто не вспоминает, что после окончания военных действий во время гражданской войны правительство России без обсуждений передало Таганрогский и Шахтинский округа Украине, а в 1924 г. вернуло их РСФСР без каких бы то ни было референдумов и дискуссий.

В 1926 г. среди евреев Ростова-на-Дону численностью 26 323 чел. преобладали служащие (21,1%), кустари и мелкие торговцы (7,6%), рабочие (до 6,1%), преимущественно швейники и кожевенники. В сельских районах Донской обл. проживало всего 368 евреев, хотя прошло уже почти 10 лет после отмены ограничений на их жительство. И даже в 1939 г. численность евреев в селах достигла всего 912 чел., немногим более, чем было в ОВД в 1873 г.

1 марта 1926 г. в Ростове-на-Дону было образовано Северо-Кавказское областное управление Общества по земельному устройству трудящихся евреев (ОЗЕТ) во главе с Ротгаузеном. Оно планировало освоить в Сальском округе 100 тысяч десятин (109 тысяч га), устроив на земле 100 тысяч еврейских семей (около 0,5 млн. человек), но эти планы не были реализованы. Когда в 1933 г. возникло настоятельное желание продемонстрировать дружбу казаков Цимлянской станицы с еврейским колхозом, то выяснилось, что не только на территории будущей Ростовской области, но и всего Север-Кавказского края нет еврейских колхозов. Поэтому для заключения договора о социалистическом соревновании пришлось пригласить директора МТС Горелика, председателя колхоза «Соцдорф» Бердышева и др. из Новозлатопольского района Днепропетровщины.

В Ростове в 1923 г. имелась еврейская скаутская организация «Югенд», вскоре распавшаяся. Вместо нее появилась молодежная организация «Гашомер-Гациор» или «Хашомер-Хациор» (Младший страж), возникшая в СССР в 1922 г. для соединения сионизма с социализмом. Члены организации, преимущественно школьники, собирались в роще или на кладбище для совместного чтения журналов и книг, бесед, разучивания песен, прогулок, обсуждения вопросов вовлечения еврейской молодежи в сионистское движение, выработки форм работы по сионистскому воспитанию молодежи, а также для составления и распространения сионистских листовок во время ноябрьских и первомайских праздников. В Ростове организацию возглавляли Миша Гутман (1923 г.), Майор Браславский, Сарра Каданская, Арон Брудный, Люба Ягудина, Дмитрий Одесский (1924 – 1926 гг).

Ночью на 2 сентября 1924 г. в 156 городах по всему СССР было арестовано около 3 тысяч сионистов (среди них были и ростовчане). На закрытых заседаниях внесудебного Особого совещания (ОСО) при коллегии ОГПУ их приговаривали к ссылкам и заключению в концентрационные лагеря на сроки от 3 до 10 лет. Среди задержанных была и ростовчанка Сарра Каданская, освобожденная как несовершеннолетняя.

В мае 1924 г. и в январе 1925 г. в Ростове-на-Дону были произведены массовые аресты сионистов и членов Гехалуц. В Ростове-на-Дону 12 декабря 1925 г. органами ОГПУ Северо-Кавказского края, которые возглавлял Е.Г. Евдокимов, были произведены обыски и аресты. Их жертвами стали около двух десятков молодых социалистов-сионистов, включая подростков 14 – 15 лет, которых без суда высылали в Сибирь, Киргизию, Восточный Казахстан.

В связи с этим оставшиеся на свободе 19-летний Майор Моисеевич Браславский, 18-летняя Сарра Яковлевна Каданская и 16-летний Аарон Юделевич Брудный составили, размножили и распространили 26 февраля 1926 г. листовку-обращение к евреям с призывом протестовать против таких арестов и произвола ОГПУ. Кроме них, участвовали 15–16-летние И.Я. Клейнберг, Р.Л. Евнина и Ф.М. Эрлихман. Органами ОГПУ по Северо-Кавказскому краю 27–28 апреля 1926 г. были арестованы М.М. Браславский, С.Я. Каданская и несовершеннолетний А.Ю. Брудный за изготовление и распространение контрреволюционной листовки скаутско-сионистской организации «Гашомер-Гациор». Их несовершеннолетние помощники были также арестованы, но вскоре освобождены под подписку о невыезде. Впоследствии дело в их отношении как несовершеннолетних было прекращено.

Решение ОСО от 18 июня 1926 г. Браславский и Каданская были осуждены к высылке в Казахстан на 3 года, но через неделю этот приговор был заменен на высылку в Палестину через один из южных портов СССР. Несовершеннолетний А.Ю. Брудный 31 июля 1926 г. получил такой же приговор, как и его старшие товарищи. Лишь 17 июня 1927 г. ОСО приняло решение о высылке его в Палестину после оформления ему загранпаспорта, которое могло произойти лишь через год по достижению им совершеннолетия. После арестов в 1926 г. организация окончательно распалась.

29 апреля 1931 г. органы ОГПУ Северо-Кавказского края, которые возглавлял будущий комиссар госбезопасности II ранга Р.А. Пиляр, арестовали группу молодых людей (в возрасте 20–22 года) чернорабочего Абрама Марковича Кукуй, кустарей Самуила Земеловича Пикус и Самуила Мовшевича Лабок по обвинению в том, что с 1925 г. (в возрасте 14–17 лет) участвовали в антисоветской деятельности подпольной сионистской организации «Гашомер-Гациор» (а после ее ликвидации в подпольной сионисткой группе), устраивали нелегальные совещания, проводили антисоветскую работу и сионистскую агитацию (преступления предусмотренные ст. 58-10 и 58-11 УК РСФСР). Подчеркнут их отказ сознаться в продолжении сионисткой деятельности с 1927 г., несмотря на их отход от такой деятельности, в которой они до этого были рядовыми активистами. Постановлением ОСО от 23 июля 1931 г. они были приговорены к высылке на 3 года в Сибирь и Казахстан. Реабилитированы 29 сентября 1989 г., как подпадающие под действие Указа Верховного Совета СССР от 16 января 1989 г. «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30-40-х и начала 50-х годов».

Подробности участия евреев в политической и общественно-культурной жизни Ростова-на-Дону в 1925-1930 гг. описывает в книге М.А. Гонтмахер. В 1928 г. при школе рабочей молодежи в Ростве-на-Дону было открыто несколько классов с преподаванием на идиш. При ссудно-процентном обществе кустарей (90% из них были евреями) во второй половине 20-х годов действовал клуб с драмкружком и театром «Синяя блуза», в которых деятельность велась на идиш. Однако в 1930 г. вся еврейская культурно-просветительская работа была прекращена.
В 1935–1937 гг. в Ростове-на-Дону были «расследованы» сфабрикованные уголовные, а фактически политические дела раввинов Моисея Шмерель-Лейбовича Медалье с группой религиозных активистов и Гесселя Хаймовича Замского. Дело первых рассмотрело  ОСО при НКВД СССР 26 февраля 1936 г. Дело Г.Х. Замского было рассмотрено Специальной судебной коллегией Ростовского областного суда 14 февраля 1938 г. и ее приговор был подтвержден определением Спецколлегии Верховного Суда РСФСР 29 апреля  1938 г. Начало арестов произошло вслед за закрытием Солдатской синагоги, переданной для размещения в ней радиозавода (раввином Солдатской синагоги был Замский).

Несмотря на двухгодичный разрыв в сроках рассмотрения этих дел, они оказались взаимосвязанными. Во-первых, были предъявлены обвинения по одинаковым статьям УК РСФСР (58-10, ч. 1; 58-10, ч. 2 и 58-11) и, во-вторых, Г.Х. Замский был свидетелем по делу М.Ш.-Л. Медалье и др.

Органы госбезопасности Азово-Черноморского края, возглавляемые комиссаром госбезопасности III ранга П.Г. Рудь, арестовали с 25 июля по 5 октября 1935 г. 33-летнего раввина Ремесленной синагоги  М.Ш.-Л. Медалье (избран в начале 1934 г.) Ростова-на-Дону и группу религиозных активистов. Последняя состояла из 41-летнего Шамоя Михайловича Выгона, малограмотного сторожа (он же шойхет или резник), 55-летнего Самуила Ехильевича Гальперина, сторожа, 40-летнего Давида Мойсеевича Лабка, служащего, 38-летнего Элиэзера Мордуховича Нануса, бухгалтера, 42-летнего Мордуха Иоселевича Фридмана, бухгалтера, жителей Ростова-на-Дону, а также 31-летнего Эйзера Марковича Магида, жителя Овруча (на Украине), незадолго до ареста приехавшего в Ростов-на-Дону. Кроме того, среди привлеченных по этому делу был 72-летний Вульф Моисеевич Угольницкий, председатель правления Ремесленной синагоги, находившийся под подпиской о невыезде и покончивший жизнь самоубийством 10 декабря 1935 г. За исключением Гальперина и Магида, обвиняемые не признали себя виновными.

Городская прокуратура Ростова-на-Дону арестовала 20 ноября 1937 г. 61-летнего раввина Еврейской (бывшей Солдатской) синагоги (избран в 1926 г.) Г. Х. Замского по доносам о якобы проводимой им контрреволюционной агитации (обвинение по ст. 58-10 УК РСФСР). Ранее в 1930 и 1934 гг. он уже арестовывался органами НКВД и находился под следствием по обвинению в антисоветской агитации, но тогда был освобожден за недоказанностью обвинений.

Все подсудимые на обоих судебных процессах были обвинены в том, что:
•состояли членами контрреволюционной националистической еврейской религиозной группы «Тмимим», активно участвуя в ее деятельности;
•участвовали в нелегальных собраниях группы, на которых читали контрреволюционные послания раввина (И.И.) Шнеерсона из Польши;
•вели национально-религиозную пропаганду среди еврейского населения с целью восстановления его против Советской власти и распространяли пораженческие настроения среди верующих евреев о «неизбежности падения» Советской власти;
•поддерживали связи с зарубежными контрреволюционными еврейскими буржуазными организациями и получали от разных зарубежных контрреволюционных организаций иностранную валюту в качестве финансовой помощи от зарубежной еврейской буржуазии.

Раввинов М.Ш.-Л. Медалье и Г.Х. Замского обвинили, кроме того, в том, что они были посланы в Ростов-на-Дону известным контрреволюционером раввином Шнеерсоном, находящимся в Польше, по его поручению возглавили в Ростове-на-Дону контрреволюционную национал-шовинистическую группу «Тмимим» (М.Ш.-Л. Медалье) и реакционную секту «Агудас Исроель» (Г.Х. Замский), поддерживали связь с Шнеерсоном и проводили антисоветскую агитацию путем восхваления злейшего врага народа (Шнеерсона – Е.М.) и распространения клеветы против Советской власти и членов Советского правительства.

Обвинения против Г.Х. Замского были настолько «притянуты за волосы» (приговор Специальной судебной коллегии Ростовского областного суда от 14 февраля 1938 г. к 10 годам лишения свободы), что приговор по его делу определением Судебной коллегии Верховного Суда СССР от 26 ноября 1939 г. был отменен (по протесту председателя Верховного Суда СССР, получившего большую хорошо обоснованную жалобу приговоренного), дело о нем было производством прекращено с освобождением Г.Х. Замского из-под стражи (фактически такое освобождение произошло лишь 15 января 1940 г).

В своем определении Судебная коллегия Верховного Суда СССР указала следующие основания для отмены приговора Г.Х. Замскому: а) не доказано, что связь между Замским и Шнеерсоном, являющимся высоким духовным авторитетом для первого, носила контрреволюционный характер; б) не установлено, что отдельные пожертвования, поступавшие к Замскому для религиозной общины, направлялись через Шнеерсона; в) показания свидетеля М., уличающего Замского в антисоветской агитации, не могут быть положены в основу обвинения, как из-за того, что М., являясь одним из главарей противного Замскому религиозного толка (течения – МЕВ), находился с Замским во враждебных отношениях, так и потому, что свидетели К., В. и Н., на которых ссылался М., не подтвердили его показаний; г) показания остальных свидетелей либо противоречат друг другу, либо они на суде не подтвердили свои показания на предварительном следствии.

В определении отмечено также не учтенное судом обстоятельство, что все свидетели являлись прихожанами синагоги противоположного религиозного толка относительно Замского, который боролся с их руководителем за завоевание первенствующего влияния. Поэтому показания этих свидетелей не могут служить доказательством обвинения Замского, которого они, по показаниям свидетельницы У., заподозрили в доносе на ее умершего мужа. Г.Х. Замский, здоровье которого было подорвано заключением (1937-1940 гг), преждевременно умер осенью 1941 г. в эвакуации в Самарканде.

Если Замский был реабилитирован в конце 1939 г., то хуже пришлось М.Ш.-Л. Медалье и его товарищам, реабилитированным лишь 21 декабря 1958 г. Дело их было, по-видимому, настолько слабо обосновано, что не было направлено в суд, а рассматривалось ОСО при НКВД СССР. Последнее 26 февраля 1936 г. приговорило М.Ш.-Л. Медалье к 5 годам заключения в исправительно-трудовом лагере, большинство остальных (Ш.М. Выгон, Д.М. Лабок, Э.М. Магид, М.И. Фридман) к 3 годам заключения в исправительно-трудовых лагерях, двоих (С.М. Гальперин и Э.М. Нанус) – к ссылке на 3 года в Кировский край и Казахстан. В.М. Угольницкий покончил жизнь самоубийством.

Президиум Ростовского областного суда 27 декабря 1958 г. по протесту (в порядке надзора) и.о. прокурора Ростовской области, внесенному по жалобе Э.М. Наноса, постановил отменить постановление ОСО при НКВД СССР от 26 февраля 1936 г. и дело о М.Ш.-Л. Медалье и др. производством прекратить за недостаточностью доказательств.

Основанием для отмены вышеуказанного постановления ОСО при НКВД СССР в отношении М.Ш.-Л. Медалье и др. явилось и то, что осужденные, входя в религиозную группу «Тмимим», собирались для толкования священного писания, и получили через «Торгсин» (коммерческая организация, обменивавшая золото и валюту на рубли или дефицитные товары – МЕВ) денежную помощь из-за границы от своих родственников и разных еврейских общин. Что касается контрреволюционной агитации и распространения всеми осужденными контрреволюционных воззваний, получаемых из-за границы, то материалы дела по этим вопросам ничего конкретного не содержат (ни контрреволюционных листовок, ни контрреволюционных писем в деле нет).

В 1937 г. в СССР действовала кровавая политическая «мясорубка», в которую на равных попадали как известные общественные, политические и др. деятели, бывшие и действующие, так и рядовые граждане. Активно действовала она и в Ростове, где органы НКВД возглавлял комиссар госбезопасности III ранга Я.А. Дейч. О некоторых ее местных эпизодах подробно рассказал И.М. Весельницкий на примере Ростсельмаша 21. В ней приведены сведения о 121 подвергшемся репрессиям человеке, от директоров до рядовых, в том числе о 21 еврее.

В то время погибли и многие другие известные деятели революции. Среди них выделяются С.М. Гурвич и И.И. Шик. Самуил Миронович Гурвич (1885–1938) вырос в семье известного ростовского врача-офтальмолога. Еще в школьные годы начал активную революционную деятельность, был одним из организаторов и руководителей Южно-Русской группы учащихся средних школ (1901–1902 гг.). Вступил в РСДРП, примкнув к меньшевикам. В 1905 г. стал председателем первого Совета рабочих депутатов Ростова, принял активное участие в вооруженном восстании на Темернике в декабре 1905 г. Сумел скрыться, продолжив революционную деятельность, но был арестован в 1906 г.

В ноябре 1908 г. осужден к 2,5 годам каторги, которую отбывал в Шлиссельбурге, а затем находился на поселении под Иркутском. В 1917 г. вернулся в Ростов, активно участвуя в общественной деятельности как один из руководителей меньшевиков, городской продовольственной управы и т.п. В 1919 г. поступил на медицинский факультет Донского университета, который закончил в 1927 г.

После установления Советской власти в Ростове отошел от политической деятельности, но в 1920, 1924, 1933 и 1937 гг. подвергался превентивным арестам. Приговорен ОСО 17 октября 1924 г. к 3 г. ссылки на Урал якобы за активную антисоветскую меньшевистскую деятельность, но которую не отбывал после публикации его заявления об отказе от меньшевизма.

7 декабря 1937 г. был арестован органами НКВД по сфальсифицированному обвинению в участии в антисоветской меньшевистской террористической организации. Осужден 19 июня 1938 г. Военной коллегией Верховного суда СССР по ст. 58-8 и 58-11 УК РСФСР к высшей мере наказания. В тот же день он был расстрелян.  Определением Верховного суда СССР от 1 сентября 1956 г. приговор в отношении С.М. Гурвича отменен, дело производством прекращено за отсутствием состава преступления.

Исай Израилевич Шик (1882 – 1938) родился в г. Керчь, окончил юридический факультет Новороссийского университета (Одесса), будучи тесно связан с неблагонадежными элементами и специализируясь на защите политических заключенных. В 1905 – 1911 гг. жил в Швейцарии. С 1912 г. поселился в Ростове, будучи помощником присяжного поверенного.

В феврале 1917 г. стал председателем судебной комиссии Ростовского совета рабочих и солдатских депутатов. В марте 1917 г. возглавил партию «трудовых социалистов» («Трудовая партия»), доказывал, что диктатура пролетариата – самая большая опасность для социализма. Возглавляемая им комиссия разбирала дела охранки. Был гласным городской думы. В 1920 г. был защитником на процессе Думенко, который, несмотря на активную защиту, был приговорен к расстрелу.

Длительное время был председателем коллегии защитников № 1 и членом президиума областной коллегии защитников. Зарекомендовал себя в качестве блестящего адвоката, сотрудничавшего с Военным трибуналом СКВО. В 1921–1923 гг. неоднократно подвергался арестам органами ОГПУ. В августе 1937 г. на него поступили доносы о том, что он был в 1917–1918 гг. идейным руководителем всех антисоветских элементов Ростова, лидером народных социалистов. Арестован 15 октября 1937 г. по обвинению в антисоветской деятельности по ст. 58-10 и 58-11 УК РСФСР.

По показаниям сокамерника в мае 1938 г., Шик вел в камере антисоветскую агитацию и склонял заключенных к отказу от дачи показаний. 16 июня 1938 г. ему было предъявлено обвинение, а 19 июня Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила И.И. Шика к высшей мере наказания, в тот же день он был расстрелян, хотя в справке ЗАГС, выданной 09.08.1956 г. утверждалось, что он умер 24.12.1941 г. Военная коллегия Верховного суда СССР 19 сентября 1957 г. отменила приговор в отношении И.И. Шика по вновь открывшимся обстоятельствам и дело за отсутствием состава преступления прекратила, посмертно реабилитировав его. Невестка И.И. Шика в заявлении о реабилитации отметила, что И.И. Шик был блестящим оратором, эрудированным юристом, человеком редкого ума и кладезем знаний.

Жена И.И. Шика домохозяйка Эсфирь Адольфовна Шик была арестована 29 июня 1938 г. как член семьи изменника родины и постановлением ОСО при  НКВД СССР от 28 октября 1938 г. приговорена к 5 годам ссылки в Казахстан, продленной постановлением ОСО от 6 августа 1940 г. Она умерла от рака легкого 30 ноября 1955г., а 25 ноября 1957 г. Военный трибунал СКВО приговор отменил, дело за отсутствием состава преступления прекратил, полностью посмертно реабилитировав ее. Жертвами политических репрессий второй половины тридцатых годов в Ростове стали также М.И.Весельницкий (1906-1937), его жена С.М.Весельницкая (1904-1968), З.М.Циммеринг (1907-1938), В.А.Шор (1889-1937), его жена С.М.Шор (умерла в 1967 г.) и многие другие, впоследствии реабилитированные. Об активном участии евреев, не затронутых массовыми политическими репрессиями, в общественно-политической и культурно-просветительской жизни Ростова-на-Дону в 1934-1941 гг. подробно свидетельствует М.А. Гонтмахер.

После окончания Великой Отечественной войны целенаправленные преследования евреев были продолжены в более широком масштабе. Так в 1950 г.  был арестован доцент кафедры политэкономии РИИЖТ Г.М. Гиндин (1896-1978). В 1950 г. он был осужден по сфабрикованному обвинению в антисоветской деятельности и приговорен к 10 г. заключения (в 1954 г. реабилитирован).

5 октября 1949 г. Ростовский обком ВКП(б) под руководством Н.С. Патоличева внес свою лепту в развернувшуюся по инициативе Сталина кампанию борьбы с «безродным космополитизмом». Бюро обкома исключило из партии зав. кафедрой философии Ростовского госуниверситета профессора Л.О. Резникова (единственного тогда на Северном Кавказе доктора философских наук), с 20 августа уже арестованного по инспирированному обвинению в антигосударственной деятельности (органы госбезопасности Ростовской области возглавлял полковник Н.Г. Трапезников).

Профессор Л.О. Резников 4 марта 1950 г. был приговорен ОСО при Министре госбезопасности  за антисоветскую пропаганду к 10 годам лагерей. На его счастье смерть Сталина принесла после 6 лет заключения в Центральном Казахстане (о Джезказганских лагерях см. «Архипелаг Гулаг» А.И. Солженицына) освобождение и полную реабилитацию, правда, очень больному человеку. Он умер в 1970 г. в возрасте 65 лет, будучи профессором Ленинградского университета, ибо Ростовский университет и после освобождения Л.О. Резникова не захотел, чтобы он вернулся в его лоно. Дело Резникова явилось прелюдией к фабрикации дел еврейских врачей в Ростове.

Органы госбезопасности Ростовской обл., возглавляемые полковником Н.Г. Трапезниковым, начали фабрикацию дел еврейских врачей даже раньше, чем в Москве (где первые аресты были совершены осенью 1950 г., а в основном осенью 1952 г.). В Ростове с 16 июня по 14 октября 1950 г. была арестована группа сотрудников Ростовского НИИ эпидемиологии и микробиологии во главе с его бывшим директором 58-летним Берелем-Лейзером Абрамовичем Биром, который был снят приказом Министра здравоохранения РСФСР 15 мая 1950 г. (снять Бира предложило 1 июня и бюро Ростовского обкома ВКП(б) во главе с Н.С. Патоличевым).

Были арестованы и привлечены к уголовной ответственности его заместитель Наум Исаакович Грозовский (52 года), заведующие лабораториями Берта Ильинична Зильберман (49 лет), Анна Яковлевна Мильштейн (46 лет), Антонина Марковна Гуревич (52 года), Шора Шабселовна (Софья Шапсовна) Пайкина (53 года, арестована позже других 12 марта 1951 г.) и зав. складом Яков Соломонович Тарлавский (50 лет). Кроме того, был арестован доктор медицинских наук зав. кафедрой гигиены питания Ростовского мединститута Борис Семенович Гологорский (59 лет), давний знакомый обвиняемых Бира и его жены Пайкиной. Он был связан с Ростовским НИИ эпидемиологии и микробиологии также через свою жену Мильштейн, привлеченную по этому же делу.

Их обвинили в том, что они входили в организованную Биром еврейскую буржуазно-националистическую группу, разделявшую антисоветские взгляды. Обвиняемые якобы систематически вели антисоветские националистические разговоры, клеветали на политику коммунистической партии и советского правительства по национальному вопросу, на внешнюю политику, на решения ЦК ВКН(б) по идеологическим вопросам, на колхозный строй и на достижения советской науки. Отдельные случаи снятия с руководящих постов евреев они рассматривали как «дискриминацию» евреев, восхваляли американскую политику в отношении Израиля, а Гологорский и Грозовский высказывали изменнические настроения о выезде в Израиль. Обвиняемые распространяли космополитические идеи, восхваляли науку буржуазного Запада, умаляли достижения русской науки, охаивали достижения русских ученых, стояли на позициях буржуазного объективизма. Были также выдвинуты обвинения в семейственности, халатности и т.п.

Преступления, якобы совершенные обвиняемыми, подпадали под ст. 58-7, 59-10, ч. 2, 58-11 УК РСФСР, а Гологорский также под ст. 58-9. Военный трибунал войск МГБ Северо-Кавказаского округа приговорил 17 мая 1952 г. Б.-Л. А. Бира, Б.С. Гологорского, Н.И. Грозовского, Б.И. Зильберман и Я.С. Тарлавского к 25 годам лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях, к 5 годам поражения в правах, с конфискацией всего имущества. Приговор был окончательный без права обжалования. Ш.Ш. Пайкина и А.Я. Мильштейн были приговорены к 10 годам лишения свободы в ИТЛ, с поражением в правах на 5 лет, с конфискацией всего имущества. А.М. Гуревич по ст. 58-10, ч. 2 и 58-11 УК РСФСР за недоказанностью обвинения оправдана, но по ст. 111 УКРСФСР приговорена к лишению свободы на 1,5 года и из-под стражи освобождена.

На основании статей 1 и 6 Указа президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 г. «Об амнистии» Пайкина, Мильштейн и Зильберман из-под стражи освобождены со снятием судимости. Бир, Грозовский и Зильберман признаны виновными в злоупотреблении служебным положением для незаконного получения премий. Кроме того, Бир, Грозовской, Тарлавский, Гологорский, Мильштейн, Зильберман и Пайкина виновны в том, что допускали антисоветские высказывания.

Постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 11 декабря 1957 г. приговор и связанное с ним Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 20 мая 1955 г. в отношении Бира и Грозовского, в части осуждения их по ст. 58-10, ч. 1 УК РСФСР отменены, а дело прекращено за отсутствием состава преступления, а в части обвинения их по ст. 109 УК РСФСР приговор и Постановление изменены: наказание каждому снижено до 5 лет лишения свободы в ИТЛ, без поражения в правах. Лишение Бира и Грозовского правительственных наград из приговора исключено и в силу Указа Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 г. «Об амнистии» судимость снята. Все судебные решения, касающиеся Гуревич, Пайкиной, Зильберман, Гологорского, Тарлавского и Мильштейн, отменены и дело о них прекращено.

Постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 14 сентября 1960 г. приговор военного трибунала войск МГБ Северо-Кавказского округа от 17 мая 1952 г., Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 20 мая 1955 г. и 11 декабря 1957 г. в отношении Бира и Грозовского в части их осуждения по ст. 109 УК РСФСР отменено и дело в отношении обоих производством прекращено в целом за отсутствием в их действиях  состава  преступления.

За отказ «помочь следствию» из НИИ эпидемиологии и микробиологии были уволены под предлогом их нахождения на оккупированной территории научные сотрудники кандидаты наук А.С. Квашнина (следователям было известно, что она находилась в плохих личных отношениях с Биром), Е.А. Мочалова и др.

Одновременно шла подготовка к фабрикации более крупномасштабного дела врачей. Так, 4 декабря 1951 г. бюро Ростовского обкома ВКП(б) во главе с П.Н. Пастушенко обвинило группу старейших еврейских врачей-профессоров Ростовского мединститута А.С. Воронова, Д.И. Зимонта, И.Я. Серебрийского, П.И. Эмдина и др. в защите «псевдонаучных идеалистических измышлений» профессора-физиолога Р.А. Рожанского, верного ученика гениального физиолога академика Павлова. Его «вина» заключалась в том, что он отверг возвеличивание ЦК ВКП(б) «открытия» О.Б. Лепешинской так называемого «живого вещества», поскольку это «открытие» основывалось на подтасованных фактах. Большинство упомянутых профессоров в будущем стали фигурантами нового дела еврейских врачей в Ростове.

Преследования еврейских врачей Ростова были продолжены и одновременно с процессом Бира и др. Так, 15 мая 1952 г. был арестован врач-консультант Ростовского желудочно-кишечного санатория 56-летний Лазарь Моисеевич Лихт по обвинению в антисоветской националистической агитации (рассказывал анекдоты) и еврейском буржуазном национализме (ст. 58-11 УК РСФСР). 19 декабря 1952 г. Ростовский облсуд осудил его на 25 лет ИТЛ. Однако 27 марта 1953 г. он был освобожден по амнистии. Лишь 24 июня 1958 г. Судебная коллегия Верховного суда СССР отменила приговор и прекратила дело за отсутствием состава преступления.

В июне 1952 г. полковник Н.Г. Трапезников, переведенный на должность начальника УМГБ по Ярославской обл., был заменен генерал-майором А.П. Бызовым, до этого занимавшего по решению Политбюро ЦК ВКП(б) от 22 декабря 1951 г. пост начальника 5 Управления (оперативно-розыскного) МГБ СССР. Поскольку это управление занималось борьбой с еврейским национализмом, его назначение в Ростов означало усиление фабрикации дел еврейских врачей.

Непосредственная подготовка широкомасштабной кампании преследования еврейских врачей, организованная Ростовским обкомом ВКП(б), началась летом 1952 г. Тогда директор Ростовского мединститута профессор Г.С. Ивахненко, которого называли «главным антисемитом юга СССР», уволил большую группу евреев, профессоров, доцентов и преподавателей (по воспоминаниям В.А. Бродского, 22 человека). Были уволены профессора А.И. Домбровский, Д.И. Зимонт, Е.З. Злотвер, Д.И. Каган, С.Л. Клячкин, доценты А.С. Бродский, Ф.Д. Корабельник, Г.С. Пинчук, И.А. Рискин, В.А. Склярский, Я.М. Хан, Я.С. Хентов, А.Л. Шварц, А.Я. Шульгин и др. Кроме того, были уволены директор Ростовского НИИ рентгенологии, радиологии и онкологии кандидат медицинских наук А.С. Кричевский, зам. директора Ростовского противочумного НИИ по научной работе профессор И.С. Тинкер, получивший в 1952 г. звание лауреата Сталинской премии и др.

Как свидетельствует в своих записях министр и зам. председателя Совета министров СССР В.А. Малышев, при обсуждении вредительства в лечебном деле и положения в МГБ на заседании Президиума ЦК КПСС 1 декабря 1952 г. Сталин заявил, что «любой еврей – националист, это агент американской разведки». После этого преследования евреев не могли не усилиться.

15 декабря 1952 г. был арестован кантор Ростовской синагоги 48-летний Мендель Львович Малкин, по обвине¬нию в националистической пропаганде среди верующих во время пения «антипатриотических» молитв и в жестоком обращении с евреями – заключенными Ахмачетского лагеря смерти в Одесской области (так названо еврейское гетто, среди заключенных которого М. Л. Малкин был ответст¬венным за доставку продовольствия), а также в том, что вошел в состав руководящего ядра антисоветского националистического подполья (статьи 58-1 «а» и 58-10, ч. 2 УК РСФСР). 3 апреля 1953 г. Военный трибунал войск МВД Одесской обл. приговорил М.Л. Малкина к 10 г. заключения в лагерь. В 1955 г. он был амнистирован и освобожден 18 октября 1955 г., но только 9 августа 1960 г. приговор был отменен за не доказанностью обвинения и дело прекращено.

Эффект разорвавшейся бомбы произвело во всем мире сообщение ТАСС об аресте "врачей-вредителей", преимущественно евреев (М.С. Вовси, терапевта, В.Н. Виноградова, терапевта, Б. В. Когана, терапевта, П. И. Егорова, терапевта, А.И. Фельдмана, отоларинголога, Я.Г. Этингера (задолго до этого погибший в тюрьме), терапевта, А.И. Гринштейна, невропатолога, Г.И. Майорова, терапевта), ведущих специалистов, лечивших высших руководителей СССР, включая Сталина, которое было опубликовано главным рупором КПСС газетой "Правда" 13 января 1953 г.

В сообщении утверждалось, что они через главврача Центральной клинической больницы им. Боткина Б.А. Шимелиовича (к тому времени уже расстрелянного по делу Еврейского антифашистского комитета) были связаны с "международной еврейской буржуазно-националистической организацией "Джойнт", якобы созданной американской разведкой для шпионажа и другой подрывной деятельности. Перечисленные врачи обвинялись во вредительском лечении высших руководителей СССР - для их умерщвления.

Сигналом к развертыванию кампании репрессий против евреев по всей стране послужил упрек в редакционной статье газеты «Правда», опубликованной одновременно с этим сообщением, органам госбезопасности, которые якобы опоздали с разоблачением террористической деятельности еврейских врачей на 5-7 лет.

Уже 20 января 1953 г. в Ростове-на-Дону был арестован бывший сотрудник Ростовского мединститута доцент – нейрохирург зам. зав. кафедрой госпитальной хирургии Абрам Соломонович (Авраам Шлейма-Лейзерович) Бродский (1892-1967 гг.), уволенный среди многих других еще в 1952 г., несмотря на подготовленную им к защите докторскую диссертацию (после ареста пропала в архивах МГБ - МВД). Его обвинили в том, что он был сионистом с 1902-1903 гг., когда ему было 10-12 лет, но особенно до Первой мировой войны во время пребывания во Франции, в которой он учился в Сорбонне, а также в 20-30-е гг. в СССР (статья 58-10, ч. 2 УК РСФСР).

Вскоре были арестованы 22 и 27 января 1953 г. 54-летняя химик-заведующая лабораторией Ростовского Облпищепрома Ревекка Яковлевна Островская (невестка Ю. Д. Грейшмана) и 60-летний врач рентгенолог 1-й Советской городской больницы Ростова-на-Дону Юрий Дмитриевич Грейшман по обвинению в составлении и отправке секретарю ЦК КПСС анонимного антисоветского письма в защиту вскоре арестованного (6 февраля 1953 г.) педиатра проф. Иосифа Яковлевича Серебрийского с буржуазной клеветой на Ленинско–Сталинскую национальную политику  ЦК КПСС и советскую действительность (ст. 58-10, ч. 2 УК РСФСР). 12 марта 1953 г. они были осуждены Ростовским облсудом к 25 годам лагерей каждый (28 августа 1954 г. Судебная коллегия Верховного Суда СССР уменьшила срок наказания до 5 лет и освободила их по амнистии). Лишь 12 сентября 1957 г. Пленум Верховного Суда СССР отменил предшествующие решения, а дело производством прекратил.

27 января – 11 февраля 1953 г. были арестованы видные профессоры Ростовского мединститута – терапевт Абрам Соломонович (Авраам Зельманович) Воронов (1899-1975 гг.), зав. кафедрой госпитальной терапии, педиатр Иосиф Яковлевич Серебрийский (1898-1965 гг.), зав. кафедрой детских болезней, нейрохирург Павел Иосифович (Ицко-Пинхос Меерович-Еселевич) Эмдин (1883-1959 гг.), зав. кафедрой неврологии и нейрохирургии, по обвинению в том, что они являются еврейскими буржуазными националистами, клеветавшими на политику КПСС и советского правительства (ст. 58-7, 58-10, ч. 2 и  58-11 УК РСФСР), а И.Я. Серебрийский – также в преступных экспериментах над детьми.

В продолжение дела Лихта был арестован 6 февраля 1953 г. 53-летний врач-рентгенолог (доцент Ростовского мединститута, уволенный в 1952 г.) Яков Михайлович Хан по обвинению в антисоветской деятельности и в установлении связи с еврейским буржуазным националистом Л.М. Лихтом (ст. 58-10, ч. 2, УК РСФСР). Военный трибунал СКВО приговорил его 26 июня 1953 г. к лишению свободы на 3 года в ИТЛ, но с учетом объявленной амнистии он был освобожден из-под стражи в зале суда. Впоследствии он был реабилитирован.

Наконец, 3 марта 1953 г. была арестована 51-летняя ассистент кафедры детских болезней Ростовского мединститута Фрида Зиновьева Державец по обвинению в преступных экспериментах на детях, совершавшихся совместно с И. Я. Серебрийским, заведующим кафедрой и её руководителем, а также в еврейском буржуазном национализме (ст. 58-7, 58-10, ч. 2 и 58-11 УК РСФСР).

По воспоминаниям дочери ростовского раввина в 1944-1960 гг. Ш.-М.З. Ароновича (1880-1960 гг.), во время фабрикации ростовских "дел врачей" арестовали, кроме кантора М. Л. Малкина, также самого раввина по обвинению в том, что они при чтении известной молитвы специально делают ударение на словах "на следующий год в Иерусалиме", стремясь склонить верующих "предать родину", выехав в Израиль, а также в том, что в синагоге хранился радиопередатчик (это абсурдное обвинение даже не требовалось серьезно опровергать). В отличие от М. Л. Малкина, Ш.-М. З. Ароновича освободили через неделю, конфисковав единственную в его доме ценность - облигации "золотого займа".

Нарастающий вал репрессий против евреев затронул не только врачей. Напрмер, помимо кантора и раввина Ростовской синагоги, была арестована 27 января 1953 г. начальник областного управления гострудсберкасс Ростовской области Мира Борисовна Шмин. Она была обвинена в том, что является убежденной еврейской буржуазной националистской, ведущей антисоветскую агитацию, возводящей клевету на вождя нородов (Сталина), руководителей партии и советского правительства, опошляющей национальную политику в СССР, восхваляющей врагов народа и сожалеющей, что после 1924 г. к власти не пришли троцкисты, а также оценивающей с антисоветских позиций внешнюю политику СССР (статья 58-10, ч. 2 УК РСФСР).

Судебная коллегия по уголовным делам Ростовского областного суда от 22 апреля 1953 г. приговорила М.Б. Шмин к заключению в ИТЛ на 25 лет с конфискацией имущества и поражением в правах на 5 лет. Письмом от 20 июня 1953 г. зам. прокурора Ростовской области потребовал провести доследование дела М.Б. Шмин в связи с имеющимися свидетельскими показаниями о том, что свидетели по делу М.Б. Шмин оклеветали ее под давлением следствия. 26 июня вынесено постановление о доследовании дела М.Б. Шмин. Прокурор Ростовской обл. сообщил нач. Управления МВД по Ростовской обл., что свидетели по делу М.Б. Шмин отказались от своих показаний. Постановление о прекращении дела М.Б. Шмин за отсутствием состава преступления и освобождении ее из-под стражи было утверждено 29 июля 1953 г.

Из упоминавшихся выше малосвязанных или совсем не связанных друг с другом людей (возможно, мне не удалось выявить всех привлеченных по этим делам) следователи МГБ-МВД выбивали "добровольные признания". Над частью из них состоялись тайные судебные процессы. Остальные находились в следственном изоляторе в ожидании суда над ними.

Были и другие врачи, которых собирались арестовать по этому делу, но не успели до начала марта 1953 г. Так, во второй половине февраля 1953 г. приходили с ордером на арест моего будущего тестя Семена Исааковича Рубаха, кандидата медицинских наук и директора Ростовского филиала Центрального научно-исследовательского института экспертизы трудоспособности и в длительной командировке далеко от Ростова-на-Дону инвалидности. На его счастье он в это время находился

Но осужденным и обвиняемым невероятно повезло, ибо когда начался пурим, 5 марта 1953 г. умер тиран Советского Союза Иосиф Сталин, разбитый параличом на полу своей дачи и брошенный на произвол судьбы своими приближенными, запуганными его непредсказуемым гневом. Через месяц после смерти Сталина 4 апреля 1953 г. было опубликовано потрясшее всех сообщение МВД СССР о полной реабилитации и освобождении всех арестованных в Москве врачей (их было 37 человек, включая членов семей ряда из них, т.е. намного больше, чем указывалось в первом сообщении ТАСС).

После появления сообщения о прекращении московского "дела врачей" с запозданием прекратили расследование по аналогичному делу и в Ростове-на-Дону. В начале апреля 1953 г. следствие по делам А. С. Воронова, П. И. Эмдина и А. Г. Бродского было прервано из-за их болезненного состояния и помещения их в больницу. Первыми освободили 30 апреля П.И. Эмдина, А. С. Воронова и Ф. З. Державец. 4 мая был освобожден за недоказанностью обвинений И. Я. Серебрийский. Последним был освобожден 6 июня 1953 г. А.С. Бродский, которого долго лечили (с 3 апреля по 29 мая) в тюремной психиатрической больнице от мучивших его слуховых галлюцинаций, и даже после возобновления 29 мая следствия.

Освобождением ростовских обвиняемых по "делу врачей" руководил начальник УМВД по Ростовской области (в марте-сентябре 1953 г.) генерал-майор МВД А. Ручкин, который, по воспоминаниям В.А.Бродского (сына А.С.Бродского), ныне живущего в Тель-Авиве, в январе 1953 г. организовал аресты еврейских врачей в Саратове, где тоже фабриковались подобные дела. Возможно, для освобождения врачей в Саратов с той же миссией отправился генерал МВД из какого-нибудь другого города.

В центральных газетах СССР в период фабрикации "дела врачей" постоянно появлялись омерзительные откровенно погромные антисемитские статьи, напоминающие  публикации бульварной черносотенной прессы России времен еврейских погромов 1905 г. В своих воспоминаниях З.С. Шейнис, Я.Л. Рапопорт, Я.Я. Этингер отмечали, что наиболее отвратительные статьи того времени были написаны Ольгой Чечоткиной, Еленой Кононенко, Гус¬той Фучиковой и Василием Адоратским.

Ростовская областная газета «Молот» опубликовала с 14 января по 27 февраля 1953 г. 9 больших статей, перепечатанных из газеты «Правда» (передовых, редакционных и написанных высокопоставленными чиновниками или партийными функционерами) с инсинуациями о еврейских врачах в СССР. Только одна статья была написана ростовским писателем А. Калининым, который «обличал» в ней своих «коллег» Л. Шемшелевича и И. Браиловского, как псевдолитераторов».

Широкое распространение в период преследований евреев СССР получили необоснованные увольнения евреев (не обязательно врачей) и их изгнание из занимаемых ими квартир. Например, такая участь постигла моего отца, В. Мовшовича, главного бухгалтера завода эмалированной посуды в Ростове-на-Дону. Он был уволен осенью 1952 г. под придуманными предлогами, а затем наша семья была выброшена на улицу в присутствии милиции, видимо, чтобы мы не оказали сопротивления. Подобные примеры приводят А.М. Борщаговский и З.С. Шейнис в своих воспоминаниях.