top of page

Чёрная книга: Рассказ Эвенсона

Вступление

Человеку, который записал свои воспоминания о немцах в. Кисловодске, Моисею Самойловичу Эвенсону, сейчас 79 лет. Он родился в городе Ковно. Почти мальчиком принужден был эмигрировать за границу. Долго работал репортером в Вене. Не окончив философского факультета, на котором он усиленно занимался, Эвенсон вернулся на родину. Было ему тогда 21 год.

Он работал у известного русского библиографа и историка русской литературы С.А. Венгерова; участвовал в создании словаря Брокгауза и Ефрона. В 1892 году он стал работать журналистом; написал ряд небольших статей по философским вопросам, по истории еврейства. Из Петербурга, как еврея, его высылают в Киев. В Киеве Эвенсон работает в газете "Жизнь и искусство".

В Киеве он также не имел права жить, и способному литератору, отцу семейства, приходилось часто просиживать дни и ночи в шахматном клубе. Сюда не заходила полиция проверять документы.

Из Киева Моисею Самойловичу пришлось уехать в Житомир, где он был сотрудником, выпускающим и, по существу, единственным работником газеты "Волынь". В этой газете одно время сотрудничал знаменитый украинский писатель Коцюбинский. Газета "Волынь" была закрыта.

Эвенсон переехал в Киев и снова скитался.

Сын Эвенсона погиб в 1915 году под городом Бучачем в войне с немцами.

Революция 1917 года покончила в России с еврейским бесправием.

Молодая республика ведет ожесточенную борьбу с врагами. Немецкие империалисты вторгаются на Украину и пытаются отнять у украинского народа свободу. В 1919 году от руки врагов гибнет средний сын Моисея Самойловича - юрист и шахматист. Эвенсон уезжает в Баку. До 1924 года он служит в Наркомвнешторге, потом выходит на пенсию и живет около курорта Кисловодск на маленьком полустанке Минутка. Здесь он женился второй раз на русской женщине, она спасла его во время немецкой оккупации. Такова жизнь автора записок.

Немцы в Кисловодске

Немцы прорвались на Северный Кавказ внезапно; Кисловодск жил жизнью глубокого тыла. В городе было много эвакуированных, много беженцев.

 

5 августа 1942 года население узнало, что немцы подходят к Минеральным Водам. Началась эвакуация учреждений и санаториев. Но транспорта не было. Для того чтобы уехать, надо было иметь пропуск, и люди задерживались из-за оформления бумаг.

 

Многие пытались уйти пешком к Нальчику, но 9 августа немецкие разъезды уже появились на дорогах.

 

14 августа появились немецкие мотоциклисты. А вслед за ними пришло множество германских машин с автоматчиками и пулеметчиками. Пришли транспортеры пехоты, затем приехали легковые машины с немецким начальством.

 

На многих санаториях появились аккуратные билетики с надписью: «Занято немецким командованием - вход воспрещен».

 

Центр города был занят комендатурой с ее многочисленными отделениями. По городу были расклеены печатные воззвания к населению. В них говорилось, что германская армия ведет войну только с ГПУ и евреями. Остальное население призывалось сохранять спокойствие и порядок; всем предлагалось явиться на работу. В воззвании объявлялось, что колхозы распускаются, торговля и ремесло свободны. Объявлялось, что враждебные акты против оккупационных властей будут караться по законам военного времени. К такого рода актам в первую очередь относились помощь и поддержка партизанам и недонесение о них властям, распространение неблагоприятных слухов о действиях германской армии и оккупационных властей, а также любое неисполнение приказов комендатуры и гражданских властей.

 

Через несколько дней в Кисловодске появился в продаже листок, издававшийся в Пятигорске под заглавием «Пятигорское эхо». Листок на три четверти был заполнен самой гнусной антисемитской агитацией и нелепыми лживыми выпадами против советской власти.

 

Ко времени оккупации в Кисловодске скопилось довольно много евреев, эвакуированных из Донбасса, Ростова и Крыма.

 

Одним из первых приказов германского командования - бургомистром города был назначен Кочкарев. Бургомистр издал приказ о сдаче оружия, о сдаче имущества санаториев и о регистрации «евреев и лиц еврейского происхождения».

 

Старшиной назначенного немцами Еврейского комитета был популярный в городе зубной врач Бененсон.

 

Дня через два появился новый приказ. Евреи должны были нашить на грудь шестиконечную белую звезду - шести сантиметров диаметром.

 

Так появились на улицах Кисловодска люди, уже отмеченные печатью смерти.

 

На стенах города висели приказы о защите зеленых насаждений, о восстановлении деятельности лечебных учреждений и о платности их.

 

В городе не было топлива и керосина. Были закрыты бани. Цена за мыло дошла до 400 рублей за кусок. Были открыты школы. Учителям было приказано применять в школе телесное наказание, но они не подчинились этому. Лекарств в городе не было. Началась жестокая безработица.

 

Немцы объявили о принудительном курсе оккупационной марки - десять рублей за марку.

 

Население, лишенное всяких средств к существованию, продавало вещи. Появились комиссионные магазины, которые сперва брали 25%, потом 10% и даже 5%. Цены все падали, вещи скупали немцы.

 

В центральной части города появились немецкие офицеры, солдаты всех родов оружия, украшенные всевозможными значками и нашивками. Появились дамы в тонких чулках и нарядных туфлях. Все трудоспособные мужчины должны были работать на оккупантов два дня в месяц, и скоро появилось объявление, что работать надо за несколько месяцев вперед. В аулы карачаевцев потянулись мешочники с вещами. Мука дорожала, вещи дешевели.

 

С евреями немцы начали расправу мало-помалу.

 

В первые дни Еврейскому комитету было приказано представить для нужд командования пятьдесят мужских пальто, пятьдесят пальто женских, столько же обуви, столовое белье и т.д. После этого были потребованы часы, драгоценности. Потом было приказано поставить людей на очистку площадей и на земляные работы. Работать обязали голыми руками.

 

7 сентября появился приказ комендатуры: «В целях заселения некоторых местностей на Украине, всем евреям и лицам еврейского происхождения, кроме метисов, приказывается явиться 9 сентября на товарную станцию, имея при себе ключи от своих квартир с прикрепленными бирками, на которых должны быть обозначены адреса и фамилии. Выселяемые могут иметь при себе не более 20 килограммов багажа на каждого».

 

Многие уже поняли, что это - приказ явиться на смерть. Доктор Виленский с женой и врач Бугаевская отравились. Доктор Файнберг с женой и дочерью перерезали себе вены (Доктор с женой и дочерью пытались покончить с собой, перерезав вены и приняв морфий, однако немцы отправили их в больницу, вылечили, а затем расстреляли).

 

9 сентября на товарной станции скопилось до двух тысяч евреев. Евреи проходили мимо гестаповцев, которые собирали в корзинку ключи от квартир. В числе вывезенных были старик, профессор Баумгольц, писатель Брегман с женой, доктора Чацкин, Маренес, Шварцман, зубной врач Бененсон с семьей. Его тяжелобольного сына доставили на носилках. Люди подошли к железнодорожному составу. Гитлеровцы потребовали, чтобы вещи и провизия были сданы. Послышались робкие возражения: «А как же с бельем для детей?» Погрузка продолжалась. Пришел автомобиль с девятью маленькими девочками, взятыми из детского дома. Испуганные люди взволновались и зароптали.

 

-Зачем маленьких девочек отправляете? - раздались крики.

 

Гестаповец отвечал по-русски:

 

-Если их не убить, то они будут потом большевиками.

 

В час дня поезд тронулся. Охрана расположилась в классном вагоне. Поезд проехал станцию Минеральные Воды, остановился в поле, немцы стали смотреть в бинокль. Нашли, что местность неудобная. Поезд задним ходом вернулся в Минеральные Воды, прошел на запасной путь к стекольному заводу.

 

-Вылезайте, - сказали немцы.

 

Одна женщина, Дебора Резник, ослабевшая от голода и волнения, выпала из задних дверей теплушки в высокий бурьян.

 

Люди вылезли. Немцы сказали:

 

-Сдайте драгоценности.

 

Люди снимали серьги, кольца, часы и бросали все это в шапки охранников. Прошло еще десять минут. Подошла штабная машина. Последовал приказ: раздеться до белья. Начался крик, люди метались, охранники погнали толпу к противотанковому рву, который находился в километре от стекольного завода.

 

Детей тащили за руки, несколько автомобилей крутилось по полю, из них стреляли по разбегавшимся.

 

Расстрел продолжался до вечера. Ночью подвезли машины из Ессентуков.

 

Из Кисловодска привезли 1 800 человек, из Ессентуков - 507 взрослых и 1 500 детей, стариков и старух. К утру все были убиты.

 

Дебора Резник вышла из травы. Она была почти безумна.

 

Она бродила по дорогам и случайно осталась жива. Может быть, потому что она не была похожа на еврейку.

 

Остался жив еще старик Фингерут.

 

В Кисловодске немцы сохранили живыми несколько сапожников и портных. Перед отступлением они вызвали их семьи и расстреляли всех.

 

Кое-кто был спасен. Сотрудница ленинградского института Шевелева спасла троих еврейских детей, выдав их за своих племянников (Варвара Алексеевна Цвиленева (1915-1998) спасла двух детей и племянницу своих коллег – семьи врачей Скобло. Удостоена звания «Праведник народов мира»). Коллектив мединститута помог ей спрятать детей. Врач Глузман с двумя дочерьми - 15 и 8 лет - были спасены. Одна русская женщина, Жовтая, спрятала у себя молодую женщину-еврейку с грудным ребенком.

 

Несколько евреев спасались в пещерах.

 

Стояла чудесная погода. Появились слухи, что немцы хотят создать в Кисловодске курорт только для немцев. Русское население будет выселено. Русских погибло уже в Кисловодске очень много.

 

4 ноября в Германию был отправлен эшелон с молодежью.

 

Нужда в городе росла, было тревожно. С величайшей осторожностью говорили о расстрелах, но и без того каждый мог ночью слышать залпы.

 

В декабре появились глухие слухи о Сталинграде. В Кисловодск поступали партии раненых. Советские аэропланы бомбили Пятигорск. Оккупанты притихли и посерели.

 

Бургомистр Кочкарев был отставлен за большую растрату. Его место занял некто Топчиков. На Рождество вырубили много елок, но веселых елок немцы не организовывали. Началась эвакуация.

 

4-5 января 1943 года опять по квартирам искали евреев и коммунистов. Появилось объявление, что распускаемые слухи об эвакуации Кисловодска ложны; за них будут расстреливать.

 

В первых числах января начались взрывы. Взрывали железнодорожное полотно, товарную станцию. Повторялись обыски. Немцы убежали внезапно 10 января. Это спасло много жизней. Немцы оставили на станции бочки с квашеной капустой, вино, мешки с солью. Вино оказалось отравленным. Соль тоже была отравлена, но хозяйственники сразу заметили, что посоленный немецкой солью суп покрывается зеленым налетом, и отравлений было не так много.

 

10 января в Кисловодске немцев уже не было. Вошли советские войска. Началось откапывание трупов убитых, замученных.

 

В противотанковом рву нашли 6 300 зверски расстрелянных советских граждан. В Пятигорске на Машук-Горе найдено 300 трупов русских. В Кисловодске, у Кольца-Горы нашли еще 1 000 трупов (согласно актам о расстреле гитлеровцами советских граждан у горы Кольцо от 25 января и 7 июля 1943 г.», там были обнаружены 349 трупов расстрелянных).

 

То, что было сделано немцами в Пятигорске, Ессентуках, сделано ими было спокойно и методически.

 

Подготовил к печати Виктор Шкловский

bottom of page